В процессе работы над творческим проектом по литературе на тему "Солнце освещавшее веру..." автором была поставлена цель изучить биографию и вклад в развитие культуры, литературы и науки родного края выдающегося учёного, религиозного и политического деятеля, создателя ойрато-калмыцкой письменности Зая-Пандиты.

Подробнее о проекте:

В рамках учебной исследовательской работы по литературе на тему "Солнце освещавшее веру..." был подготовлен творческий материал для одноклассников с целью привлечения их внимания к культурному наследию родного края на примере изучения биографии Далай Рабджамба Хутугты Зая-Пандиты (по-тибетски Намкайджамцо), чье имя неразрывно связано с многовековой историей духовной культуры калмыцкого народа, в которой он является создателем национальной письменности, выдающимся переводчиком и великим просветителем.

В исследовательской работе (проекте) в 10 классе на тему «Солнце освещавшее веру...» было рассмотрено биографическое сочинение Раднабадра «Лунный свет», история создания «Ясного письма», поэма Э.А. Эльдышева «Зая-Пандита, или Колесо Учения», а также определена роль Зая- Пандиты в истории духовной культуры калмыцкого народа.

Оглавление

1. Биография выдающегося учёного, религиозного и политического деятеля, создателя ойрато-калмыцкой письменности Зая-Пандиты.
2. Биографическое сочинение Раднабадра «Лунный свет>».
3. История создания «Ясного письма» («Тодо бичиг»).
4. Мудрое Колесо судьбы. Поэма Э.А. Эльдышева «Зая-Пандита, или Колесо Учения».
5. Роль Зая- Пандиты в истории духовной культуры калмыцкого народа.

Имя выдающегося религиозного, политического и общественного деятеля, учёного, просветителя XVII в. Огторгуйин Далай Рабджамба Хутугты Зая-Пандиты (по-тибетски Намкайджамцо) неразрывно связано с многовековой историей духовной культуры калмыцкого народа, в которой он является создателем национальной письменности, выдающимся переводчиком и великим просветителем.

Родился Зая-Пандита в 1599 году в Джунгарии (Западная Монголия) в знатной семье. Он принадлежал кости хошутов, отоку гороочин, а в этом отоке-к семейству шангас, о чём свидетельствует его биография «ясан ину хошоут, отог ину гороочин, гороочин дотороон шангас амуи». Деда его, по имени Кюнкюй Заячи, дербен-ойраты считали мудрым человеком. Он имел много сыновей, старшего звали Баабахан. Зая-Пандита был пятым сыном Баабахана. Отец Зая-Пандиты ничем особенным не выделялся из своей среды. На этот оток обратили внимание такие исследователи, как Б. Я. Владимирцов, Г. С. Лыткин, И. Я. Златкин и другие. Но все они ссылались на биографию великого Хутугты, не внеся ничего нового в исследование вопроса.

В юношестве Зая-Пандита был усыновлен хошутским владетельным князем Байбагасом, посвящен в духовное звание банди (по-калмышки манджи) и вместе с другими ойратскими юношами (всего 50 мальчиков) отправлен в «Снежную страну» - Тибет - на учебу.

В школе цанит (богословский факультет) Зая показал большие способности в усвоении буддийского учения на «удивление всем», а по окончании его получил степень «лхасского рабджамбы». Ещё десять лет занятий в ундусуне (тарнистический факультет) укрепили авторитет Заи столь высоко, что он стал одним из десяти самых близких Далай-ламе гелюнгов.

Семнадцатилетним, никому не известным юношей, проехав через Кеке-Нур, прибыл Зая в Тибет, где, проучившись более двух десятков лет и «постигнув предела знания», возвращается в родные кочевья умудрённым жизненным опытом, знаменитым учёным-ламой, чтобы «переводом священных сутр принести пользу религии и живым существам», говорящим «по-монгольски».

Результатом его обучения стало получение им высокой степени Рабджамбы, а затем и самой высокой учёной степени Пандиты, свидетельствует о его высочайшей эрудиции, о глубине и диапазоне его познаний в области буддийской философии, теории познания, филологии (санскрита и тибетского языка), астрологии, астрономии и других дисциплин. Осенью 1639 года Зая-Пандита прибыл в Тарбагатай, в кочевье Очирту-тайджи, где и начал свою миссионерско-просветительскую деятельность среди монгольских народов.

Значение хошутского Зая-Пандиты Намкайджамца в истории духовной культуры многих монгольских народов огромно. Но особенно велика роль его как просветителя и создателя национальной письменности ойратского и калмыцкого народов, хотя и в некоторых трудах и высказываниях учёных-востоковедор делается основной упор на его религиозную деятельность.

Деяния Зая-Пандиты Окторгуйн Далая были изложены одним из его учеников и последователей по имени Солбон Раднабадра в биографическом сочинении «Лунный свет- история рабджамбы Зая-Пандиты» («Сарин герд», 17 век). В этом ценном источнике истории, религии, литературы и письменной культуры ойрат-калмыков в отличие от своих современников и предшественников автор стремился правдиво изложить на основании «виденного и слышанного» жизнь и деятельность своего духовного наставника.

По кратким, порой сухим и отрывочным сведениям, содержащимся в «Лунном свете», можно охарактеризовать Окторгуйн Далай Зая-Пандиту и как учёного-монаха и как создателя «ясного письма», и как искусного поэта-переводчика, и как проповедника жёлтой религии, и как политического деятеля.

Человек высокообразованный и, надо полагать, большой духовной культуры, Зая-Пандита Окторгуйн Далай во время своих бесконечных разъездов по ойратским нутукам не мог не заметить, что живая речь народа ойратов имела свои специфические особенности, во многом расходившиеся с языком монголов, а общемонгольская письменность не всегда точно отражала нормы произношения разговорного языка.

К тому же Зая-Пандита встречал немало затруднений во время исполнения проповедей и молитв, наставлений и толкований священных книг, которые были в основном на тибетском языке. Имевшиеся переводы на монгольский язык были мало понятны массам. «Кроме того, монголы, увлечённые рабским подражанием тибетским словоизменениям, ввели в книжный язык множество грамматических форм, которые никогда не употреблялись и не употребляются в разговоре: этим самым они так отделили язык книжный от разговорного, что простолюдин, не знающий грамоты, с трудом может понять, когда читают ему какую-нибудь книгу», - писал А. Попов.

Поэтому Зая-Пандита вынужден был реформировать общемонгольскую письменность, максимально приблизив её к живому калмыцкому языку. Его попытка создания такого алфавита увенчалась успехом и, как видно из биографии, он «зимою года (земля) мышь (1648) составил ясные буквы» - «тэрэ (шорой) хулуһуна, жилийн убул тодорхой узуг зокон уйлэдбэйр».

К сожалению, биограф больше не сообщает нам никаких сведений о том, как создавал Зая-Пандита свой алфавит. До сих пор по вопросу о создании калмыцкой письменности «тодо бичиг» ещё не появлялась ни одна специальная работа. Все авторы, касаясь этого вопроса затрагивали лишь более или менее частные проблемы, чаще всего ограничиваясь сравнением «тодо бичиг» со старомонгольской письменностью.

Между тем народная память хранит немало легенд и преданий, повествующих об изображении письма у монгольских народов, некоторые из них даже зафиксированы в сочинениях. В одной из легенд, которая была записана в конце XIX в. русским путешественником, говорится следующее. Долгое время монголы не имели своей письменности, так как не могли ее изобрести. Однажды, отправившись на поиски письма, монголы встретили женщину, котораявыделывала овчину.

Истолковав это обстоятельство по-своему, монголы в подражание зубцам эдринга, бывшего в руках у женщины,составили знаки алфавита и стали писать сверху вниз. Так они стали иметь свою письменность. В другой легенде повествуется о том, как была создана письменность у ойратов (калмыков). Причём иногда упоминается имя Кюнкюй Заячи, который, как мы видели из биографии, был дедом Зая-Пандиты Окторгуйн Далая.

Когда ойраты, не имея своей письменности, мучительно размышляли о том, как создать алфавит, у них отыскался один человек, славившийся своей мудростью. Узнав, что требуется от него, этот мудрец решил исполнить просьбу масс и часто ходил по кочевьям, высматривая, с чего же рисовать знаки.

В один из таких дней его внимание привлекла женщина, занятая выделкой овчины. Приняв это за предзнаменование свыше, он создал письменность: белую овчину, которую обделывала женщина, заменил бумагой, а следы, оставляемые на овчине эдрингом, срисовал и сделал буквенными знаками. Вот почему, говорит народ, в «тодо бичиг» рисунок букв очень напоминает зубцы эдринга, а вертикальность строк объясняется тем, что овчину обычно обделывают, ведя эдринг сверху вниз. Так повествуют нам легенды, в которых народ старался выразить своё представление и свое толкование примечательных фактов.

Было ли на самом деле так, как говорят народные предания, или нет, нам достоверно неизвестно. Однако вполне определённо можно говорить, что Зая-Пандита Окторгуйн Далай был «гениальным лингвистом» и осуществил свою идею самым наилучшим образом.

При создании «тодо бичиг» он проявил большую творческую изобретательность, строго выдержав единый графический характер букв, и создал чрезвычайно точный алфавит, где каждый знак имеет только одно значение. «Он сделал то, что сейчас является основным требованием лингвистической транскрипции, а именно, чтобы одна буква передавала только один звук, но не два или три звук», - отмечают некоторые авторы, оценивая достоинство «тодо бичиг».

Зая-Пандига хорошо представлял себе, что народ, имеющий свою письменность и свой литературный язык, политически и культурно возвысится среди других народов.

Известно, что предки калмыков - ойраты, занимали территорию западной части Монголии и Тарбагатая. В этой связи представляет несомненный интерес утверждение персидского учёного Рашид-ад-Дина о том, что ойраты составляли единый народ. Рашид-ад-Дин отмечает, что еще в начале XIII века ойраты несколько отличались по своему языку от остальных монгодов. О языке ойратов он писал: «Несмотря на то, что их язык монгольский, он все же имеет небольшую разницу от языка других монгольских племён».

В российской востоковедной литературе выдающуюся роль Зая-Пандита по созданию письменности для ойрат-калмыков показал впервые учёный-монголист Г. С. Лыткин, охарактеризовавший язык ойратов так: «Живность, необыкновенная сжатость, удивительная беглость и кипучесть живого говора ойратов вполне выражали их жизнь кипучую, деятельную и бдительность от нападений врагов». На рубеже XVI-XVII веков старомонгольская письменность.«Худма бичи» с полифонией многих её знаков уже не отвечала возросшим государственным требованиям. Большой разрыв между архаической формой написания и звуковой системой живого языка ойратов привел к явному противоречию между письмом и живой речью.

Не является тайной и то, что к созданию новой письменности подталкивала и необходимость распространения ламаизма среди ойратов на понятном для них письменном языке, так как старомонгольская письменность не могла в должной мере способствовать успеху Зая-Пандиты в борьбе за искоренение шаманства среди ойратов, за распространение ламаизма. В свою очередь, ламаизм в качестве государственной религии Джунгарского ханства способствовал созданию новой письменности, удобной для нужд государства и буддийских священослужителей.

Калмыцкая письменность «Тодо бичиг» является выдающимся культурным наследием нашего народа и в своё время сыграла исключительную роль в его истории. Именно с созданием «Тодо бичиг» была заложена основа калмыцкого литературного языка и положено начало калмыцкой оригинальной литературе.

О титанической деятельности Зая-Пандиты говорит тот факт, что он в период 1650-1662 годов перевёл с санскрита, тибетского и отчасти монгольского языков 177 названий сочинений по религии, философии, медицине, филологии.

Им были переложены «Ик цаажин бичиг» («Великое Степное Уложение») и другие важные документы государственного значения. Архивные документы свидетельствуют, что официальная переписка с царским правительством велась на зая-пандитской письменности. Письменностью, созданной Зая-Пандитой в XVII веке, пользовались в переписке c царским правительством хакасы, киргизы, горноалтайцы, тувинцы.

Кипучая научная, религиозная, общественная, политическая деятельность великого просветителя Зая-Пандиты вызывает гордость и восхищение ориенталистов. Составленный им алфавит позволяет считать Зая-Пандиту выдающимся лингвистом своего времени.

В наши дни интерес к изучению жизни и деятельности Зая-Пандиты проявляют не только учёные, но и деятели культуры и искусства.

Молодой поэт Эрдни Эльдышев, который находится в самом плодотворном возрасте, создал одно из ярких, масштабных своих произведений - поэму «Зая-Пандита, или Колесо Учения». Поэма посвящена жизни и деятельности великого ойратского просветителя и мыслителя Зая-Пандиты.

В ней прослеживается жизненный путь Зая-Пандиты со дня рождения до свершения им исторического подвига - создания «Тодо бичиг» в 1648 году. Главы поэмы «Благопожелание деда», «Родное кочевье», «Осень в Лхасе», «В ставке Батур хунтайджи», «Зима в Цюйе» и другие раскрывают цельный характер Зая-Пандиты, его изначальное родство с Природой, со святой памятью духовной веры предков.

С детства великий мыслитель впитал народную мудрость через общение с дедом Кюнкюй Заячи, знаменитым среди ойратов своим умом и красноречием.

В главу «Родное кочевье» включены задушевные беседы между дедом и внуком. Мальчик жадно вслушивается в мудрые истории и легенды, которыерассказывает ему дед. Поэт показывает, как умудрённый жизнью старик и ребёнок, только познающий окружающий мир, беседуют на равных

Кюнкюй Заячи изначально верит в высокое предназначение своего внука, вего возможности и силу духа, и автор в дальнейшем показывает, что посеянные дедом зерна добра и народной мудрости дали прекрасные всходы - они претворились в честные и великие деяния, совершенные Зая-Пандитой.

Трудолюбие, целеустремлённость, способность Зая-Пандиты поразительны. Он, будучи ещё юношей, обладает незаурядным умом, изумляющим его учителей в Тибете (глава «Знакомство»).

В поэме ясно отражена главная, определяющая черта характера Зая-Пандиты – обострённое внимание и чувство боли, сострадания ко всему живому. И потому все трагичные сцены в поэме освещены добрым светом личности главного героя - Зая-Пандиты, сокровенная, духовная сила которого ярко проявляется тогда, когда нужно делать решающий выбор. Выбор, который делает Зая-Пандита, и определяет выдающийся уровень его личности.

Поэма написана чистым, образным языком. Автор не увлекается архаизмами и диалектизмами. В поэме естественно сочетаются эпический размах с напряженным и увлекательным сюжетом.

В поэме явственно отражено то, насколько губителен путь злобы и вражды, на который ступили отдельные нойоны (главы «Волки», «Гнев и милосердие», «Степное Уложение» в действию»), и как удаётся Зая-Пандите сохранить хрупкий необходимый мир. Жизнь Зая-Пандиты не только богатаа событиями и многообразна, но и полна опасностей и препятствий (глава «Волки»).

На примере жизни и деятельности выдающегося просветителя Э.Эльдышев показывает, что путь к совершенству, к вершинам знаний очень непрост. Надо уметь во многом себе отказывать. Но преодолеть все трудности главному герою поэмы помогают великая цель и благородная мечта.

В поэме Зая-Пандита действует в конкретном историческом времени, когда влияние ламаизма распространялось на территории Монголии, Джунгарии, Калмыкии, преодолевая сопротивление последователей шаманистской веры, когда политическая атмосфера в Джунгарии была очень сложной, так как шёл непростой процесс формирования Джунгарского ханства. В этих условиях возникла необходимость создания новой письменности, потому что старомонгольское письмо безнадежно устарело. Автор в глубоких, эмоциональных диалогах и размышлениях (главы «В ставке Батур хунтайджи», «Зима в Цюйе») раскрывает главные причины Роль Зая- Пандиты в истории духовной культуры калмыцкого народа создания «Тодо бичиг» - родной живой язык ойратов был настолько оторван от старомонгольской письменности, что даже основной закон «Великое Степное Уложение» стал малодоступен народу, не говоря уже о прочих государственных документах, деловых бумагах, переписке, религиозной и светской литературе.

Один из центральных героев поэмы Батур хунтайджи. Джунгарский правитель у Э. Эльдышева имеет большую и ясную цель – объединить ойратские племена. Он понимает необходимость единого языка, культуры для консолидации народа, укрепления его государственности и расширения сферы влияния буддийского вероучения.

Именно он в беседе с Зая-Пандитой настойчиво убеждает его создать ясное письмо, ценя высокую духовную культуру и образование верховного ламы Монголии Хутугты гегяна.

Автор демонстрирует знание исторических фактов, дар поэтического воображения, умение видеть связь прошлого и настоящего. Именно поэтому поэма звучит современно, ведь темы, поднятые в ней, актуальны: и сегодня Указом Президента республики начата историческая и грандиозная работа по реформированию орфографии калмыцкого языка; и сегодня на первый план выдвинуты проблемы возрождения и укрепления исконной веры; и сегодня людей волнуют вечные темы жизни и смерти, противоборства Правды и Лжи.

«Зая-Пандита, или Колесо Учения»... Колесо с восемью спицами, символ восьмеричного пути к совершенству по заповедям Будды:

1. Праведное воззрение. 2. Праведное мышление. 3. Праведная речь. 4. Праведное поведение. 5. Праведный образ жизни. 6. Праведное усилие. 7. Праведное сознание. 8. Праведное созерцание.

Колесо Учения - символ движения по священному Пути к истине, на который благословил Зая-Пандиту его дед Кюнкюй Заячи (глава «Благопожелание деда»).

Э. Эльдышев в своей новой поэме впервые в калмыцкой литературе сумел воссоздать яркие, волнующие картины из жизни великого ойратского деятеля XVII века Зая-Пандиты, воскресив тем самым славные страницы национальной исторической памяти калмыцкого народа.

История духовной культуры калмыцкого народа имеет многовековую традицию, исходным пунктом которой была и остаётся ойратская культура. Веками складывались лучшие традиции народа: развитое народное творчество, национальное искусство, национальная зая-пандитская письменность, своя устойчивая система летописания. Усвоив и закрепив лучшие и прогрессивные традиции, унаследованные из прошлого, калмыки создали свою богатую национальную культуру.

В настоящее время письменность Зая-Пандиты - принадлежность учёных и исследователей. Письменностью Зая-Пандиты пользовалось калмыцкое духовенство, этой же письменностью писались и издавались вплоть до конца XIX и начала XX в.в. труды на калмыцком языке (учебники, словари и т. д.), иногда преподавалась она в начальных калмыцких школах. В первые годы Советской власти на калмыцком языке на письменности Зая-Пандиты выпускались газеты «Улан Хальмаг» («Красный калмык»), брошюры, воззвания и т. д.

Сейчас же ни у кого не может быть сомнения в том, чтобы каждый образованный человек республики, желающий знать историю своего народа и интересующийся историей духовной культуры, знал письменность «тодо бичиг», стремился овладеть этой старокалмыцкой письменностью. Нельзя не вспомнить и ещё раз повторить то, что переводы, осуществлённые Зая-Пандитой и талантливой плеядой его учеников и последователей, сильно способствовали развитию умственной культуры калмыков, развитию их языка и письменной литературы. Примечателен в этом отношении тот факт, что именно благодаря записи, осуществлённой письмом «тодо бичиг», мы имеем «Джангар» в наиболее полном объёме.

Эта изумительнейшая «песня песен», национальная гордость калмыков, благодаря усилиям калмыцких и русских востоковедов-энтузиастов, записавших и издавших «Джангар» национальной письменностью «тодо бичиг», достойно вошла в мировую сокровищницу духовной культуры. В 1910 году в Петербурге литографским способом были изданы 10 песен «Джангара», записанные со слов великого сказителя Ээлян Овла. Эти записи и это издание явились крупным вкладом в джангароведение, которое быстро растёт и развивается за последние несколько лет.

Именно благодаря письменности «Тодо бичиг», калмыки сумели сохранить лучшие древние традиции, истоки которых восходят ещё древнеобщемонгольской культуре. Взять хотя бы «Гэсэриаду». Ведь многие главы этой любимого монгольским народом сказания о милостивом Гэсэр-хане были известны калмыкам, записывались ими на своём алфавите, ими же рассказываются они в устной форме. Известны были и переведены калмыками также знаменитые индийские сказки «Сидди кюр» («Волшебный мертвер»), «Улгурин Дала» («Океан послови») и др.

Благодаря «тодо бичиг» в середине XVII в. из всех отделов духовной культуры калмыков наибольшего расцвета достигла письменная литература, памятники которой рассеяны по многим книгохранилищам Советского Союза и стран мира. Многое из общего числа этих памятников было увезено с собой теми калмыками, которые в 1771 году уши с волжских берегов на Алтай. До сих пор в Западной Монголии среди ойратов обнаруживают учёные рукописи и книги на «тодо бичиг». Там же, в Монголии, широко бытуют песни «Джангариады». Отыскать их, собрать и сделать описание - первоочередная задача наших лингвистов, литераторов, историков и фольклористов.

Исследование научной и литературной деятельности Зая-Пандиты в республике и в Союзе вообще только что начинается. Поэтому все вышесказанное нами не претендует на полноту и ясность нашего освещения поставленного вопроса. Для полного освещения нашего вопроса необходимо длительное время напряженнейшей работы целого коллектива исследователей. Мы же старались осветить вопрос о том знаменитом подвиге Зая-Пандиты, который он совершиши три с лишним века тому назад и, по выражению А. М. Позднеева, стал мировой личностью, «оставивший по себе, несомненно, вечную память» как изобретатель калмыцкой письменности.

Некоторые авторы справедливо сравнивают деятельность Зая-Пандиты с деятельностью Кирилла и Мефодия, великих просветителей славянских народов, а также с Лютером, деятелем культуры немецкого народа. Однако до последнего времени некоторые авторы не хотели признавать Зая-Пандиту как просветителя на том основании, что он был ламой.

Такой подход к оценке деятельности не научный. История человеческой культуры свидетельствует, что великие просветители народов были связаны с религией духовным саном, однако славяне, например, гордятся Кириллом и Мефодием, давшими им письменность. В Болгарской Народной Республике, например, ежегодно торжественно отмечают день Кирилла и Мефодия как национальный праздник.

В 1998 году впервые по Указу Президента Республики Калмыкия К. Н. Илюмжинова 5 сентября был объявлен Днем национальной письменности. Этот день ежегодно будет праздноваться как национальный праздник Калмыкии. Наши учёные призваны основательно исследовать письменные памятники, публиковать их вместе с переводом на русский язык, чтобы быстрее ввести их в научный мир и познакомить общественность с культурным и литературным наследием калмыков.

Глубокое и всестороннее изучение памятников национальной культуры на старокалмыцкой письменности Зая-Пандиты бесспорно будет способствовать дальнейшему развитию калмыковедения.

1. Норбо Ш. Зая-Пандига (Материалы к биографии): Перевод со старомонгольского Д.Н. Музраевой, К.В.Орловой, В.П. Санчирова. - Элиста: Калм. кн. изд-во, 1999 г.
2. Раднабадра. «Лунный свет»: История рабджам Зая-Пандиты. Факсимиле рукописи; перевод с ойратского Г.Н.Румянцева и А.Г. Сазыкина. – СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999 г.
3. Журнал «Теегин герл», №3, 2004 г.
4. Газета «Известия Калмыкии», №162, 1992 г.
5. № 188-189, 1998 г.
6. № 184, 1999 г.
7. № 188, 1999 г.